Когда у людей есть сердце. Волнения в Москве отдельных жителей района, в котором планируется открыть Культурную прачечную, точнее, оговорюсь, волнения в фейсбуке отдельных жителей, родили в комментариях удивительный термин. Называется "разумная благотворительность". Это когда "я за благотворительность, но разумную".
По тональности и посылу словосочетание мне напомнило один рубинштейновский текст. Слазала, заглянула. Да, точно:
"...Без них человеку трудно понять, что бывает, например, "шампанское", а бывает "советское шампанское" и что это, мягко говоря, не одно и то же. Что бывает, допустим, "гуманизм", а бывает "социалистический гуманизм". Что бывает "наука", а бывает "православная наука". Что бывает "правосудие", а бывает "российское правосудие".
И вот теперь, оказывается, у нас бывает "благотворительность", а бывает "разумная благотворительность". Это чтобы "бомжы" (экспрессия и авторская орфография сохранены) пусть не шляются по подъездам и не проходят мимо школ. Или поставьте там постового-волонтера (это тоже сразу хочется, во-первых, туда же, к Рубинштейну, во-вторых, ну так вы и поставьте, если вам он нужен, такого дружинника с повязочкой)
А мы с Саней меж тем съездили сегодня в ее первый рейс Ночного автобуса. Санч давно просилась, и ребята пошли навстречу маленькому волонтеру. Из четырех стоянок на двух Сашка раздавала хлеб и яблоки. Как полагается, в одноразовых перчатках и с курткой волонтера (потом ее, правда, сняла). Игорюша, конечно, объявил на остановках, что ежели кто матерное слово скажет, будет испепелен взглядом его добрых глаз. Но как по мне, так этого и не требовалось.
"Ой, девочка", "Какая маленькая", "Смотрите, ребенок", "Это же следующая смена подросла", "Тихо ты, смотри, тут девочка!", "А ей не холодно? Ты не мерзнешь?", "Саша, спасибо тебе!", "Спасибо, миленькая", "Ребята, спасибо вам, накормили, Саша, тебе отдельное!".
На стоянки Ночного автобуса приходят не книжные расмусы-бродяги, не романтизированные французские клошары, приходят наши российские бездомные. Кто-то опухший, кто-то побитый, кто-то грязный.
Не знаю, что Сашка думала про себя. Но по моим наблюдениям краем глаза она не была ни напугана, ни как-то неприятно удивлена. Про то, что бездомный человек рад бы помыться, да негде, она в курсе, мы с ней не раз про это говорили. Про грязную одежду и то, что постираться негде, тоже. Ни слово "бомжи", ни стигму, за этим словом стоящую, она не знает. Зато знает теперь сама, не из моих рассказов, как это - накормить голодного человека.
Я сегодня не раздавала, ездила в качестве сопровождающего детки. Стою в сторонке, подбегает:
- Мама, мы с макаронами закончили.
- Всем хватило?,
- Всем, мама, и добавку дали! Знаешь, макароны так вкусно пахнут.
- Если всем уже раздали, давай спросим у Игоря, можно ли тебе угоститься.
Принимая от Игоря тарелочку макарон и чувствуя, как они пахнут:
- Ммм, мам, давай такие макароны у нас будут называться "волонтерские"! Они самые вкусные!
Ну и все. Вся история. Дораздавали, поехали домой. Для шестилетней Сашки, с детства слышащей от меня про Ночлежку и бездомных, и готовившей праздник в приюте к 8 марта, и каждый год участвующей в сортировке хурминских вещей, это не событие. Вернее, такое же событие, как поход в театр, библиотеку, на пикник. Вроде как "в сегодняшнем дне было еще и это". Помогла, раздала хлеб, поволонтерила, побыла к бездомным людям гораздо ближе, чем это положено "по нормам санпина" и дальше пошла своими делами заниматься. Естественно и просто.
- Сашка, мне очень радостно, что сегодня мы с тобой вместе волонтерили.
- И мне, мам!
И никто никого не съел.
Тут надо как-то закончить этот текст, вернувшись опять к Москве и тревожности жителей. Тревожности за себя и своих детей. Но у меня сил нет.
Мысленно обнимаю Дашу Байбакову, директора московского филиала Ночлежки, и пусть все это закончится хорошо: мирным открытием прачечной, спокойствием и поддержкой местных жителей, даже тех, кто сейчас напуган (мне кажется, это основная эмоция, даже если она притворяется злостью), движением в наших головах от стереотипов к новому опыту, гражданским обществом и всеобщим вселенским счастьем.
А да, еще, поколением московских районных детей, выросших с ощущением гордости, что именно рядом с их детским садом и школой открыли первую в столице прачечную, где бездомные люди могут, как и домашние, постирать грязную одежду и привести себя в порядок. Иногда кажется, что дети такие вещи понимают лучше и быстрее взрослых.
Потому что в том месте, где у нас уже стереотипы, у них еще открытые сердца.
